16 мая: эссе этого дня
Он ещё не знает, что делать с этой нитью, которая тянется сквозь мишуру большого города, по просёлкам дорог, через его фантазии, через привычку собственного «я». Нить Ариадны? Не путайте. Никакой женщины, желающей ему свободы, он не встречал. Никто не вручал ему шерстяной клубок и уж точно не вязал носки. Один, всё время один, в грустнейшую одиночку находил себя обмотанным обстоятельствами, словно куколка нерешённым при неразрешимых мечтах. Множество идей крутилось в его голове, не соотносясь с предметом своих чаяний, как крутятся пластинки с чужими, звучными голосами. О чувствах и говорить нечего. То он чувствовал себя солидарным с автором монолога «Закат Европы», в той её части, где Шпенглер на протяжении многих лет отписывал друзьям, что книга вот-вот кончена, хотя он и не начинал её вовсе; то садился писать «прощальную повесть» Гоголя; то сам принимался что-нибудь прочесть, но путался, опять же, в собственных мыслях. Всё ненаписанное в мире, один только воздух представлений — было его рукописями. Он мог бы составить собрание сочинений из авторов тех произведений, каковыми себя представлял в свободной от реальности и какой бы то ни было формальности жизни. Вы меня понимаете?
И случалось, что эта нить, её уже можно назвать повествовательной, терялась в нём самом. После того как он прозревал судьбу в вечернем анклаве, укрывшись светом настольной лампы, перед великолепным эскизом ночи, что, казалось, приблизили его к тайне собственной судьбы на расстояние одной н ... Читать дальше »
И случалось, что эта нить, её уже можно назвать повествовательной, терялась в нём самом. После того как он прозревал судьбу в вечернем анклаве, укрывшись светом настольной лампы, перед великолепным эскизом ночи, что, казалось, приблизили его к тайне собственной судьбы на расстояние одной н ... Читать дальше »