После Бориса Акунина отправился юный Александр Сергеевич Пушкин сразу к сексопатологу. Удивительная неделя посерёдке января выдалась ― Пушкинская.

«Сексолог Александр Котровский выдвинул новую, сенсационную версию прочтения самого знаменитого романа поэта. Разговор о Пушкине зашёл почти случайно. С кандидатом медицинских наук мы беседовали о волне педофилии, которая захлестнула в этом году страну. Что делать?

― Брать пример с Евгения Онегина! ― заявил доктор. ― Он же не стал совращать малолетнюю Татьяну, хотя девочка сама предложила ему себя. Онегин должен стать образцом для школьников. Смотрите, ребята, вот настоящий мужчина! Меньше было бы в стране педофилов…»

Я с трудом сдерживаю порыв процитировать целиком этот лучезарный бред. В нём, как писал когда-то Лев Троцкий о литераторах и их художествах, есть всё ― вплоть до неоплаченных счетов квартирной хозяйке. Либерализа ... читать дальше »

Когда умирает писатель
никто его не поругает примечает...
Бездушный ямы старатель
его намывает.
Он видит танцующих женщин,
словесная ртуть амальгамы,
пока не становится вещью
вовне подражаемой гаммы...
привычкой для общего круга —
невольным примером досуга.

... читать дальше »

Когда поэты возвращаются, на душе праздник. Особенно праздничное настроение появляется, когда примечаешь на неделе спешащего мимо А.С. Пушкина. Во всякие времена Александр Сергеевич выделялся крепким, широким шагом, который невозможно спутать ни с какой другой убогой техникой манипулирования русской дорогой. Бывалоча по Невскому прогуливаются степенные парочки: веера, накидки, цилиндры атласные, которые и так еле держатся на голове безымянного чиновника, а тут ещё несётся этот чёрт африканский, декабрист недоделанный.

Даже Гоголь в публичной поэме этот невероятный образ, полный невозможных тайн и открытий, использует. Гоголь видел Пушкина ещё при жизни, и не раз пытался об этом рассказать современникам.

Откуда мы знаем, что Пушкин подсказал Гоголю сюжет уже известного нам произведения? Но разве только это? Гоголь был настолько увлечён стремительностью Пушкина, что туда же приплёл: «Куда несёшься Птица-Тройка?» На что Пушкин только зыркал чёрными очами. Да так, что Гоголь ... читать дальше »

Сидя на шкафу и свесив ноги, подражая анимации, в полный голос разговаривает сам с собой.

Ты хватаешь меня под локоть.

― Как? Кто это?

― Ангел Хранитель, ― отвечаю расстроено.

― А почему… ? ― ты придерживаешь дыхание, прикусив губу. Нам обоим неловко.

― Почему он кажется безумным? ― смотрю в сторону… подсказываю.

― Да, ― ты целуешь меня в щёку. Ты благодарна за помощь.

― Каждому полагается ангел, которого он заслуживает. Или скажем так… Каждому по потребностям. ― Теперь уже запинаюсь я, наблюдая, как ангел быстро-быстро замахал крыльями, доставая до потолка. Завалился набок.

Ты начинаешь смеяться. За тобой и я пытаюсь увидеть в этом нечто забавное.

― Вы чем-то похожи.

Ещё бы…

Глубокой ночью украдкой выхожу на кухню. Застаю ангела копающимся в холодильнике.

― Что ты делаешь? Совсем спятил?

― Хочу выбросить вчерашнюю колбасу, чтобы ты не отравился.

― Ничего за один день с колбасой случ ... читать дальше »

Андрей Вознесенский однажды написал стихотворение, вошедшее в классику русской поэзии наравне с такими легендарными строчками, как «умом Россию не понять». Дата рождения стихотворения Вознесенского мне неизвестна. Некоторые поэты и их ангелы-хранители насмешливо относятся к поэтической хронологии. Вечность благоприятствует им с рождения. Для себя я открыл его в сборнике «Не отрекусь» издания 1996 года. И сразу сложилось впечатление, что именно из этих строк русский поэт Вознесенский всегда и состоял.

Пишет Андрей Андреевич не о тех случайностях, которые мы прочим в закономерности, а о явлении природы, перед хаосом которой мы, бессознательные крупинки, посвящены в благовест и благоговенье.

У меня тоже есть стихи. В них я примеряюсь к случайностям совсем иного рода. Тем не менее, эпиграфом оказалось стихотворение Вознесенского. Также случайно… 

... читать дальше »

Во мне есть недостаток: писать стихи. Это настоящая проблема, от которой не избавишься родинкой (в отличие от недостатков мнимых), не поправишь у стоматолога, не прикроешь широкими шортами. И я нисколько не смущаюсь (давясь равнодушием окружающих)… и даже не раздуваю до претензий на гениальность своего творчества. Ритмы накатывают нежданно, вламываются в будни, портят праздники, задумчиво оглушают. Рифмы застают врасплох как разгул стихии когда угодно. Накрывают вдохновенной волной при выпиливании лобзиком филигранной решётки тюремной камеры… и как бы объединяют с замыслом всей вселенной. Вынуждают хлебать простейшие харчи… поскольку там, на воле, спокойно посидеть и почирикать огрызком карандаша по бумаге всё равно никто не даст. «И не будет больше художников и никаких художеств». «Шур-шур-шур» ― скребёт пилочка, «там-там» ― отбывает мысль расхожими на все стороны слогами. Причудливо, но в столь упоительный момент я отметил в ритуалах земной жизни ассоциативную связь настроений побега ... читать дальше »

Мне скоро исполнится пятьдесят лет. Когда смотришь на это в зеркало, то видишь ещё молодое лицо. Впадинки на щеках, синяки под глазами, морщины ― изящный грим, привнесённый вдохновением, сюжет незавершённой картины, необычной картины. Некоторую часть сознательной жизни и то, что за пределами восприятия, я посвятил рисунку. Карандаш мой ― посох, выструганный из скипетра внутреннего пространства. Собственно, бумага ― его величество дорога. И вроде ― не дурак. А ведь только-только начинаю понимать: с какой целью я этим занимаюсь. Только сейчас стало проясняться, для чего мне это нужно? Что собираюсь изобразить, проводя в сто тысячный раз отточенным грифелем по одной и той же плоскости?

Случайный знакомый, подглядев разложенные и готовые к работе карандаши, сравнил их с медицинским скальпелем. Одно из непременных условий, превращённых внутренним беспокойством в ритуал. По шершавой бумаге я довожу самый кончик до колючего совершенства, растирая грифель наклонно, как сделал бы профес ... читать дальше »

Как это ни абсурдно услышать из моих уст, привыкших зацеловывать каждую фразу до логического ответного действа, но Бог не является самоцелью. С каждым новым переживанием, догадкой о мистическом во мне, религиозном чувстве, я исповедую: Бог ― оптимальное средство (цена и качество!) для постижения внутреннего замысла каждого. Взять хотя бы такие не сочетающиеся идеи, как вера и безверие, объединённые общей структурой понимания. Кто-то согласен повсюду видеть знаки, символы и сопереживание, других не убедит и личное рукопожатие Господа. Атеизм объявит всякое вдохновение ― помешательством. То и другое недоказуемо с точки зрения математики.

Но вере, чтобы подняться с постели и дотянуться до стакана воды, необходимо сконцентрироваться, безверие с лёгкостью преодолевает ненужные ей самой расстояния. Человек движется благодаря внутренней умной силе, которой оказывается именно столько, сколь необходимо, и только такой, как тебе самому требуется.

Бог это то, что мы есть. Остальная ... читать дальше »