1854 — (Жан Никола) Артюр РЕМБО (Arthur RIMBAUD) (Шарлевиль (ныне Шарлевиль-Мезьер) — 10.11.1891, Марсель), французский поэт («Пьяный корабль», «Сквозь ад», «Озарения»).

Я знаю, есть три типа души. Первый — страдать, второй — ниспровергать, и третий — моя. Ничего страшного, если я выставил себя вон на потеху. Ничего удивительного в том, что я одинок. Как и много лет назад искусство это лишь обряд, цель которого, казалось бы, утрачена. Вот юный гений Рембо, который восстановил некие звуки. Всего три года потребовалось ему, чтобы докопаться до истины и навсегда оставить поэзию. Я намерено не перескажу биографию Артюра, чтобы у Вас не было соблазнов сократить всё до мира сего. Прочтёте как-нибудь на досуге. Расскажу лишь то, что поможет моей душе показаться ещё более смешной и кичливой.

Он воспитывался матерью. Его бросил отец. Он хорошо учился, преуспевая, получая награды и сочиняя стихи на латыни. Написал письмо наследнику престола по случаю первого причастия. Победил в конкурсе одного журнала. Трижды бежал из дома, пока напоследок сам же голодным не вернулся. После первых двух побегов его возвращали насильно. Вступил в ряды коммунаров. Изложил в письмах свой взгляд на ясновидение, метод которого заключался в «расстройстве» чувств. Познакомился с Верленом. Жил с ним, пока тот не пальнул в него из пистолета. В душевном кризисе написал поэму в прозе «Пребывание в аду» («Une saison en enfer»). Издана тиражом в пятьсот экземпляров и ни один не продан. Сблизился с Жерменом Нуво и несколько месяцев жил вместе с ним в Англии. Написал цикл поэм в прозе «Озарения» (Illuminations) — и всё. Уже на двадцатом году жизни бросает писать, чтобы не сойти с ума. Решает заняться предпринимательством и превращается в бессмысленного скитальца, который кое как сводит концы с концами. Простой обыватель, словно и не было никогда поэта, умирает в 37 лет от саркомы с ампутированной ногой. Сестра, которая его хоронила, даже не знала о его стихах. На могиле так и написали — «негоциант Рембо», что по нашему «торговец».

А в это время в Париже уже начиналась его посмертная жизнь как истинного поэта. Символисты увидели в нём предтечу. Последующие сюрреалисты носились с ним как со знаменем. Рембо умер — да здравствует Рембо… и т.д.

Число исследователей творчества Рембо растёт с каждым годом до сих пор. Всех привлекает не только талант, проявившейся сразу, вырвавшийся на свободу. То, что Рембо подарил нам верлибр и заставил говорить поэзию по-новому с неимоверной силой, нанизывая на строки саму полноту реальности  — это и так понятно. Но почему он ушёл, почему так же единожды бросил писать? Эта тайна Рембо притягивает, и я бы даже сказал — вдохновляет. Но, почему-то, никого не пугает.

«Я хочу быть поэтом, и я работаю над тем, чтобы сделаться Ясновидцем… Нужно достичь неведомого посредством расстройства всех чувств… Страдания огромны, но нужно быть сильным, нужно родиться поэтом, а я понял, что я — поэт. Неверно говорить: «Я мыслю». Следовало бы сказать: «Мной мыслят» (on me pense)… Я есмь некто другой. Тем хуже для куска дерева, если он поймет, что он — скрипка».

Рембо открыл, припомнил для нас поэзию в её первозданном виде. Но Рембо провозгласил и наши собственные судьбы, не готовые достигнуть в ней цели. Посмотрите в себя хорошенько. Там отрок Рембо всё ещё скитается мелким торговцем. А поэзия всё растёт вне нас.

Рембо первым в современной нам поэзии стал писать жизнью. И прикончил её, не удосужившись объясниться. Можно, конечно, перечитать десятки раз его последнюю стихотворную прозу и найти там намётки самокритики, на приговор себе как поэту. Этим ещё можно объяснить жизнь, но поэзию — никак.

«Да, много же я взял на себя! Но не раздражайтесь так, любезный Сатана, умоляю Вас!.. позвольте поднести вам эти мерзкие листки из записной книжки проклятого — вам, кому по душе писатели, начисто лишенные писательских способностей».

* * *

Мглой комната полна, и осторожно в ней

Звучит шушуканье печальное детей.

Две детских головы за занавеской белой,

От грёз отяжелев, склоняются несмело.

Снаружи стайка птиц друг к другу зябко льнёт,

И крылья не влекут их в серый небосвод;

Проходит Новый год со свитою туманной;

Влача свой снежный плащ и улыбаясь странно,

Он плачет и поёт, охвачен дрожью он.

* * *

«А» черный, белый «Е», «И» красный, «У» зеленый,

«О» голубой — цвета причудливой загадки:

«А» — черный полог мух, которым в полдень сладки

Миазмы трупные и воздух воспалённый.

Заливы млечной мглы, «Е» — белые палатки,

Льды, белые цари, сад, небом окроплённый;

«И» — пламень пурпура, вкус яростно солёный —

Вкус крови на губах, как после жаркой схватки.

«У» — трепетная гладь, божественное море,

Покой бескрайних нив, покой в усталом взоре

Алхимика, чей лоб морщины бороздят;

«О» — резкий горний горн, сигнал миров нетленных,

Молчанье ангелов, безмолвие вселенных:

«О» — лучезарнейшей Омеги вечный взгляд!

Творческий путь Рембо начался, когда поэту было пятнадцать лет, и окончился, когда ему было девятнадцать. Это был добровольный приход и уход из литературы. Он бросил писать стихи потому, что «Иначе я сошел бы с ума». Он сжёг свои рукописи, он пытался заняться коммерцией. Скитания, нищета в последующие девятнадцать лет. Вследствие тяжёлой болезни ему ампутировали ногу, и он умер в 37.

Я знаю, есть три типа души. И ни один из этих типов не моя.

http://www.ruthenia.ru/fest/pprs/andreev/surova.htm (исследование творчества Рембо, «Алхимия слова», О.Ю. Сурова)