— У нас тут маленькое грозовое событие, — сказала мне дочка по телефону.

— И что? — не отрываясь от работы и прижимая телефонную трубку локтем к уху, прорычал я, — оно того стоило?

— Ты бы видел! Молния ударила рядом с нашим домом.

— Откуда ты знаешь, что молния попала рядом с домом? Это могла быть световая причуда.

— Сам ты, папочка, причуда! Я же видела, как чёрная кошка, которая гнездиться на дереве напротив нашего окна, взвизгнула и заискрилась.

— Ну, как она заискрилась, я ещё могу представить, что ты видела. Но вот, чтобы видеть, как она завизжала — надо быть непростой девочкой.

— Как будто я — простая девочка. — И мне сразу стало в кабинете тесно, такими огромными были её обиженные губки. Я устроился локтём поудобнее.

— Да, ты не простая девочка. Помню, как ты доказывала воспитательнице детского сада, что мираж — это рефлексия световой волны во времени от минус единицы какой-то H-вселенной, резонировавшая в процессе эволюции. И что Петя не виноват, что его ударила именно ты. Просто тебе показалось, что он маленький ослик. Что наказывать тебя глупо, если кто-то пытается выдать себя за ослика, когда вокруг и без таких ослов (после чего Петя разрыдался) творится нечто ужасное.

— Ладно, ладно… Когда ты придёшь домой, то молния будет ещё здесь, — пригрозила дочка и повесила трубку.

Эх, дети, дети. Проще всё начать сначала, чем исправить прошлое — вот в чём разница между мной и детьми. Я заглянул под пёрышко авторучки. Моя девочка плела шёлковую верёвочку, чтобы заарканить молнию и привязать её к крыше дома до моего прихода. Я отпрянул и протёр глаза. Воспитание дело витиеватое. Тем более на бумаге оно выглядит ещё более устрашающе.