Страна рассчитывает на Ходорковского как на виновного — мол, тогда всё и изменится. Только вот есть в наших селениях такой вид граждан, которые виновными себя нипочём не считают. Кому-то доподлинно известно, что обвинения Михаилу Борисовичу предъявлены с дребезжащим политическим акцентом — с глаз долой, из сердца вон. Кому-то и свои «права человека» как собаке пятая нога. И всё это не случайно — без всякой логической связи. Обвинители и заступники Михаила Борисовича ни в одной области своих суждений не пересекаются, их взгляды не противоположны — они просто иные.

Жил у меня одно время рыжий кот, которого если перевернуть на спину и прижать лопатками к полу, ни за что не хотел сдаваться. Никаких правил в момент проигрыша он не признавал. Зрачки глаз становились огромными, все мышцы его маленького тельца сжимались как пружина. Казалось, если отпустить сейчас, этот зверь сожрёт меня целиком, невзирая на собственную мелкоту. Подавится, но сожрёт. Даже придушив его собственноручно, вряд ли можно было коту что-то доказать. И после таких шуток я отправлял его спать на всю ночь в другую комнату — на всякий случай.

Осуждающие деятельность Ходорковского в массе своей не ведают ни о составе преступления, ни статьи, по которой глава ЮКОСа отбывает срок. Для них ясно по определению — богач, олигарх — значит, воровал. Виновата не деятельность, в которой некий господин преступил закон — виноват Ходорковский не в том, что преступил закон по роду деятельности, а своей личностью, когда решил что-то кому-то доказать.

Судья не выбирает, кого судить. Специально судья сам никого не ловит. Кого привели, того и судит. А кто без греха? Каждый судия сегодня может, как пальцем в небо, оказаться правым.

Тем, кому надлежит поймать и запереть, никого не судят. Для них это просто работа. «Не боись», — молвят крепкие ребята, приковывая вас наручниками к правосудию. — «Там разберутся». Конечно, разберутся — если поймали, значит, было за что.

Сочувствующие Ходорковскому мыслят в рамках закона, который имел место быть. Законы и иже с ним правосудие 90-х не просто государственная халтура, а преступление против здравого смысла. Да и воровали все, поэтому и сажать, в таком случае, нужно всех. А Миша стал козлом отпущения, и это нехорошо.

Убеждённые в невиновности Ходорковского и без моих подсказок всё про всех знают: кто, кого, зачем и по какому праву.

Современному российскому сообществу, в котором всем нам выпало счастье жить и умереть, нынче как никогда близко высказывание Феликса Эдмундовича Дзержинского: «То, что вы до сих пор не в тюрьме, — это не ваша заслуга, а наша недоработка». И, главное, заказчик, кому было нужно довести общество до подобной деструкции, так же был по-своему прав — таково общество! На четверть алкоголики, наполовину — деклассированный пролетариат. Откуда появился государственный капитализм? Он вышел из шинели Андропова, если кто помнит.

И вот в таком целостном социуме — не разных политических убеждений и всяческих мнений — а различных состояний сознания, — полная чаша тоталитарного идиотизма. Сбылась мечта большевиков — рабы стали господами. Тоталитаризм и есть, по сути, религия рабов.

Бизнес в стране победившего социализма в одночасье строился на взятках и откатах. Такова была предпосылка уже сложившихся общественных отношений, которым по команде был объявлен разгул кооперации: государственной, частной, бандитской. В России каж-дый хотя бы раз давал взятку, каждый второй что-то крал у государ-ства, каждый третий подвергался насилию. Если и найдётся одна-две компании эконом-класса, совсем крохотные, чьи офисы не заметила санэпидемстанция и пожарные, те могут гордиться, что платили ис-ключительно местной бандитской «крыше». Мы все волей и неволей оказались втянутыми в процесс, который встраивался в систему «не-погрешимых» ценностей: «Да здравствует советский народ — строи-тель коммунизма!», когда «лучше стучать, чем перестукиваться», и в том числе, «не пойман, не вор». Но существует мнение, что это ещё не самое страшное. И мы ещё «идём» в правильном направлении.

«Сумбур вместо музыки» — это вам теперь не опера Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Крылатое выражение летит подобно птице-тройке сквозь время, меняя обличье. Словно неуловимый аз призрак. Видно, жаль затеряться на поминках истории — и вот оно наглядным примером невозмутимого абсурда. Слово Сталина «живёт и побеждает».

Если вам потребуется «герой нашего времени», чтобы раскрыть все стороны безумства последнего — у вас уже есть прототип. Если вам нужно обозначить некое явление несводимых функций, противоречащей себе реальности, сосуществующих два в одном — хаоса в некой форме, найти форму в хаосе, в слове выразить всю тоску русской интеллигенции, переходящую на благой мат и поставившую самой себе супромат в два хода — всё можно скрепить одной печатной фамилией — Ходорковский. Почему бы и нет? Скажи Ходорковский и тебя поймут без лишних дискурсов демократы и либералы, коммунисты и консерваторы, пионеры и пенсионеры. Можешь произносить эту фамилию с различной интонацией, и тебе потребуется меньше слов, чем Эллочке-Людоедочке, чтобы выразить парафраз, достойный современности.

К человеку с фамилией Ходорковский нужно относиться бережно. Он взял на себя основную эмоцию нашего времени, выстоял и ещё сегодня пытается развивать её логически. Практически, с моей точки зрения, он вышел на уровень творчества поистине гоголевского масштаба — он есть книга, написанная самой жизнью.

Неоспоримые функции главного героя таковы: образование, профессионализм, алчность, идейность, концептуальность.

Глава одной из самых крупных Российских компаний, создавший собственное государство с параллельной экономикой, культурой, искусством, заключённый российских лагерей, пиаровская фишка, разменная монета официоза и опозициоза.

Если бы я писал только книгу о Ходорковском (без какой либо мистической подоплёки) и не пытался к тому же обделывать собственные литературные и публицистические мыслишки под знаком звезды российского менталитета, то логический итог книги был бы следующим… Не нужно человеку ни столько денег, ни столько власти. Это противоречит его природе.

Как бы ни пытался сам Ходрук представлять себя радетельным хозяином, устроителем детских приютов и заботливым, верным семьянином — всё это не отменяет денег. По аналогии, как не отменяет денег любое из наших к ним отношений — от ненависти до любви.

Когда берёшь на себя руководство процессами, уходящими далеко за пределы понимания собственных возможностей, неизбежно проявляются деструктивные силы. Когда настаиваешь, что всякая доля реальности есть идея частной собственности, то неизбежны противодействия, превышающие силы одного конкретного знатока. Самой социальной природой денег разрушается структура собственности. Деньги — это не знаковый эквивалент собственности, а средство социальных отношений. Распоряжаться этой энергией, а тем более тратить на решение своих планетарных комплексов нужно с великой осторожностью и разумением. Человек может вступить с ними в отношения, но не может управлять деньгами как частное лицо. Если и тут возможна аналогия, то вот самая обобщённая — борьба Иакова с Ангелом. Есть мнение, что этот Ангел и был Богом. Но это мог быть и дьявол. Это могло быть что и кто угодно, противостоящее интересам Иакова как лицу, представлявшему проблему собственных амбиций.

Противник Ходорковского не есть Путин… и не некое третье всесильное лицо, которому он якобы перешёл дорогу чёрной (рыжей — см. выше) кошкой и тот крикнул «ату» — держите кошку в узде! И уж точно не Ангелы. Возможно, кому-то и хочется представить себя демоном, «завалившим другого демона». За счёт фигуры Ходорковского подняться в собственных глазах. Но это всё детство, чисто мальчишеские разборки. Противник Ходорковского, прежде других, он сам, пожелавший подчинить себе некие внутренние первозданные стихии, и сыгравшие с ним злую шутку. А вот каким чудесным образом Михаил выстоял — чтобы воочию разглядеть восходящий тёплый поток апокалипсиса, на котором ему ещё только предстоит расправить крылья — это действительно загадка. Вот такой полуфантастический конец книги.

Когда-то я работал в «Литературной газете». Моя должность позволяла знать об основных интригах жизни этого легендарного советского издания в переломный момент русской истории. Михаил Ходорковский стал тем выдающимся лицом, который первый увидел в Литературке предмет собственности, который эту собственность «гениально» приватизировал на себя, не побоявшись развалить десятилетиями складываемый творческий коллектив, лишив его какой либо работоспособности. Зачем это было ему нужно? Всё очень просто: ни сама газета, как коллектив, как идея, в конце концов — как бумага, на которой что-то написано и которая печатается себе в убыток, для таких великих комбинаторов как Ходорковский интереса не представляют. А вот здание в самом центре Москвы, занимаемое редакцией, вполне ясный и конкретный предмет собственности и, я бы даже сказал, бизнесплан. С «Литературной газетой» фактически случился «Вишнёвый сад» по Чехову, только с той разницей, что деревьями были такие люди, как Соломонов, Данилин, Рубинов, Щекочихин, Графова, Борин, Седых, Латынина, Бершин и десятки других гениальных людей, служивших верой и правдой российской культуре — а выгоду поимел тот, кто спонсировал этот процесс, то есть Михаил Борисович Ходорковский. Он эту газету поделил на кусочки и распродал по выгодной для себя цене.

Отдельно запомнился момент, когда у «Литературной газеты» появился первый коммерческий директор и приставленный к нему от компании Ходорковского заместитель — бывший административный работник с макаронной фабрики, по новому — менеджер. Сейчас это кажется даже смешным. Но тогда все были воодушевлены, в особенности главный редактор Аркадий Удальцов, приходу в газету профессиональных бизнесменов. В общем-то, они и поступили профессионально, только по-своему, на свой лад, по собственному разумению.

Напрашивается правомерный вопрос — где Ходорковский времён расцвета ЮКОСа и где, простите, убыточная «Литературная газета» с её чудаковатым коллективом, мыслящим культурными ценностями? Конечно, лично Ходорковский ни разу не удостоил газету своею личностью. Он даже не взглянул на здание, приобретая его. Для ведения текущего бизнеса он создал верный ему мир, населил его отрядом выдающихся исполнителей, профессиональных политиков и деятельных советников. «Литературной газетой» распорядился отдел по работе со СМИ фабрики по производству денег «МЕНАТЕП» и его руководитель Константин Костин. Вот краткая творческая биография этого крупного бизнесмена.

 

- С 1997 по 1998 год — руководитель Дирекции по СМИ банка «МЕНАТЕП». В это время приобретается «Литературная газета».
- С сентября 1997 по июнь 1998 года — председатель совета директоров ЗАО «Издательский дом "Литературная газета"».
- «Литературная газета» продаётся ОАО «Система Масс-медиа».
- С июня 1998 по 1999 год — директор Департамента по экономике и управлению проектами концерна СМИ и рекламы ОАО «Системы масс-медиа».
- Считается автором «письма 50-ти» деятелей культуры, шоу-бизнеса и спорта в поддержку приговора руководителям НК «ЮКОС» М. Ходорковскому и П. Лебедеву (опубликовано в июне 2005 года в газете «Известия»).
- Ольга Костина (жена) — руководитель псевдоправозащитной организации «Сопротивление», созданной под эгидой Администрации Президента группой подписантов письма против М. Ходорковского.
- С 23 июня 2008 года Константин Костин назначен заместителем начальника управления внутренней политики Администрации Президента.

«Лучше стучать, чем перестукиваться».

Ходорковский, в плену разбуженных им бесов, нуждается если не в моральной поддержке, то хотя бы сочувствии. Хотелось бы пожелать заключённому российской тюрьмы в день его 46-летия здоровья, терпения и… главное, здоровья! 
 

 

P.S. фотография на дверях моего кабинета в редакции "Литературная газета" времён приватизации