Из семи членов Рязанского отделения присутствовали шесть: ВАСИЛИЙ МАТУШКИН (Рязань), СЕРГЕЙ БАРАНОВ (Рязань, председательствовал), НИКОЛАЙ РОДИН (г. Касимов, для кворума срочно доставлен из больницы), НИКОЛАЙ ЛЕВЧЕНКО (Рязань), ЕВГЕНИЙ МАРКИН (Рязань) и СОЛЖЕНИЦЫН. Отсутствовал лёгший на операцию аппендицита секретарь отделения ЭРНСТ САФОНОВ. Ещё присутствовал секретарь СП РСФСР ФРАНЦ ТАУРИН, секретарь по агитации и пропаганде Рязанского обкома КПСС А. С. КОЖЕВНИКОВ, редактор издательства ПОВАРЕНКИН и ещё трое лиц из областных организаций. На повестке дня один вопрос: информация секретаря СП РСФСР ТАУРИНА о решении секретариата СП РСФСР «О мерах усиления идейно-воспитательной работы среди писателей».
 
Выступавшие обвиняли СОЛЖЕНИЦЫНА в том, что он не выступал на предвыборных собраниях; не участвовал в обсуждении произведений начинающих авторов и не рецензировал их рукописи; высокомерно относился к рязанским писателям <…> его последнее творчество (хотя рязанские писатели и признавались, что незнакомы с ним) идёт вразрез с их творчеством.
 
Пятью голосами против одного была принята резолюция: «Собрание считает, что поведение Солженицына носит антиобщественный характер, в корне противоречащий целям и задачам Союза писателей СССР. За антиобщественное поведение, противоречащее целям и задачам Союза писателей СССР, за грубое нарушение основных положений устава СП СССР исключить литератора Солженицына из членов Союза писателей СССР. Просим Секретариат утвердить это решение».
 
На следующий день, заведующий отделом культуры ЦК КПСС Василий ШАУРО, будет докладывать членам Политбюро: «Решение об исключении Солженицына из Союза писателей активно поддерживается авторитетными литераторами страны. Леонид Леонов сказал, что «Солженицын зарвался, потерял истинное представление о своем месте в обществе. Писатель, конечно, может изображать в своих произведениях и отрицательные явления, но сыпать соль на раны нельзя и недостойно».

Открытое письмо А.СОЛЖЕНИЦЫНА секретариату СП РСФСР

Бесстыдно попирая свой собственный устав, вы исключили меня заочно, пожарным порядком, даже не послав мне вызывной телеграммы, даже не дав нужных четырех часов — добраться из Рязани и присутствовать. Вы откровенно показали, что РЕШЕНИЕ предшествовало «обсуждению».
 
Удобней ли было вам без меня изобретать новые обвинения? Опасались ли вы, что придётся и мне выделить десять минут на ответ? Я вынужден заменить их этим письмом.
 
Протрите циферблаты! — ваши часы отстали от века. Откиньте дорогие тяжелые занавеси! — вы даже не подозреваете, что на дворе уже рассветает. Это — не то глухое, мрачное, безысходное время, когда вот также угодливо вы исключали Ахматову. И даже не то робкое, зябкое, когда с завываниями исключали Пастернака. Вам мало того позора? Вы хотите его сгустить? Но близок час: каждый из вас будет искать, как выскрести свою подпись под сегодняшней резолюцией.
 
Слепые поводыри слепых! Вы даже не замечаете, что бредёте в сторону, противоположную той, которую объявили. В эту кризисную пору нашему тяжело больному обществу вы неспособны предложить ничего конструктивного, ничего доброго, а только свою ненависть-бдительность, а только «держать и не пущать!»
 
Расползаются ваши дебелые статьи, вяло шевелится ваше безмыслие — а аргументов нет, есть только голосование и администрация. Оттого-то на знаменитое письмо Лидии Чуковской, гордость русской публицистики, не осмелился ответить ни Шолохов, ни все вы вместе взятые. А готовятся на неё административные клещи: как посмела она допустить, что неизданную книгу её читают? Раз ИНСТАНЦИИ решили тебя не печатать — задавись, удушись, не существуй! никому не давай читать!
 
Подгоняют под исключение и Льва Копелева — фронтовика, уже отсидевшего десять лет безвинно — теперь же виноватого в том, что заступается за гонимых, что разгласил священный тайный разговор с влиятельным лицом, нарушил ТАЙНУ КАБИНЕТА. А зачем вы ведёте такие разговоры, которые надо скрывать от народа? А не нам ли было пятьдесят лет назад обещано, что никогда не будет больше тайной дипломатии, тайных переговоров, тайных непонятных назначений и перемещений, что массы будут обо всём знать и судить ОТКРЫТО?
 
«Враги услышат» — вот ваша отговорка, вечные и постоянные «враги» — удобная основа ваших должностей и вашего существования.
 
Как будто не было врагов, когда обещалась немедленная открытость.
 
Да что б вы делали без «врагов»? Да вы б и жить уже не могли без «врагов», вашей бесплодной атмосферой стала НЕНАВИСТЬ — ненависть, не уступающая расовой. Но так теряется ощущение цельного и единого человечества — и ускоряется его гибель. Да растопись завтра только льды одной Антарктики — и все мы превратимся в тонущее человечество — и кому вы тогда будете тыкать в нос «классовую борьбу»? Уж не говорю — когда остатки двуногих будут бродить по радиоактивной Земле и умирать.
 
Все-таки вспомнить пора, что первое, кому мы принадлежим — это человечество. А человечество отделилось от животного мира — МЫСЛЬЮ И РЕЧЬЮ. И они естественно должны быть СВОБОДНЫМИ. А если их сковать — мы возвращаемся в животных.
 
ГЛАСНОСТЬ, честная и полная ГЛАСНОСТЬ, — вот первое условие здоровья всякого общества, и нашего тоже. И кто не хочет нашей стране гласности — тот равнодушен к отечеству, тот думает лишь о своей корысти. Кто не хочет отечеству гласности — тот не хочет очистить его от болезней, а загнать их внутрь, чтоб они гнили там.