Между тенью и светом... |
| Между тенью и светом полагается граница, которая уже не свет, но ещё и не тень. Одно отделяется от другого особым свойством. Мы же спорим лишь о предполагаемом смешении тени и света, которые объективно не могут сочетаться алхимическим браком, поскольку невозможно согласовать в подлиннике отсутствие чего бы то ни было с его присутствием. «… тьма и свет существуют вечно, не пересекаясь, но, когда они встречаются друг с другом наконец-то, свет, едва поглядев, удаляется прочь, а влюблённая тьма завладевает его отражением (или воспоминанием); так появляется человек». Такова идея философа Кохенберга [средние века] в моём кратком пересказе ― идея, изложенная трактатом «о свойствах некоторых границ между предметами и их производными». Такое понятие, как «переход» Кохенберг не рассматривает. «Переход» ― последовательная замена частиц одного материала другим, при постоянном сохранении качества обоих, как мы наблюдаем при непосредственном погружении в материал ― Е2хН5, где буквы, именуемые фактами, задают порядок числам (некоторые исследователи склонны видеть в формуле ход шахматной партии, случайно доставшейся рукописи благодаря малограмотным монастырским переписям из недошедшего до наших дней подлинника). Граница же между тенью и светом видима нами и осязаема извне, как самостоятельное явление. Как выяснится впоследствии, Кохенберг оказался праотцем варьеризма, будучи почтенным землевладельцем и женатым на графине Лоренграбль (титул ― всё, Кохенберг ― ничто: под таким расписным флагом местные обыватели сместили его с должности пьера в 1774 году*). Он также имел с экономкой любовную связь, наблюдаемую и не возбраняемую графиней, поскольку та была дальней её родственницей, претендующей на часть некого туманного наследства. (Роман о Кюхенберге заканчивается тем, что герой опирается на перила, способные заинтересовать арабской вязью исследователей древних манускриптов.) Следствием этой порочной связи графиня Лореграбль имела безоговорочную власть над обоими. В большей степени ей удавалось сдерживать неврастенические настроения родственницы, обнаружив, в свою очередь, сочувствие священника, причащающего обеих по выходным от «греховных смут». Набожность проживающих в округе фламинцев и фламинанцев уже в оные времена была широко известна. Несколько анекдотов из этой области вы прочтёте в журнале земли Листверден за 1999 год. «Фламинец спрашивает у фламинанца: как дела? ― Есть дела и поважнее». С этого места вменялось улыбаться. Погружаясь в жизнь, мы не замечаем никаких границ и наблюдаем лишь растянувшийся во времени переход от рождения к смерти. Если жизнь имела бы осязаемое третье свойство, то нам понадобилось бы признание, что она существует отдельно как от смерти, так и от рождения, что, по мнению некоторых религиозных конфессий ― неправомерная ересь. Как быть с рождением? И что предшествует жизни? Ад или рай? Тем не менее, по прошествии многих сотен лет мы лишь возвращаемся к тому, что граница есть понятие условное, не существующее… В связи с Кохенбергом меня больше занимает настроение тамошней науки, определяющей позицию к явлениям, как к некой собственности, творимой самой наукой. Обратите внимание: «Между тенью и светом граница полагается». Когда наука стала экспериментировать с реальностью и отстранилась от природы творчества ― выяснить это не представляется возможным. *единственный факт биографии, доподлинно известный. |
| Категория: Ассоциативная логика хаоса | Просмотров: 635 | автор: Сергей Каревский |
Поблагодарите наш проект за то, что он есть!
Не стесняйтесь!
Не стесняйтесь!
