Бокал старого стекла |
| У старого бокала не было шансов. Потому что старого, а не старинного. Разницу понимаете? И пусть стоял он в заднем ряду серванта, и его загораживали широкими плечами бокалы хрустальные, полнее и твёрже характером, старый бокал оставался стеклянным. Ничего изменить было нельзя. Рано или поздно добром это не кончится. Когда к очередному празднеству соберутся гости, и кто-нибудь преподнесёт хозяйке набор юных рюмочек или господ фужеров ― такие подарки дарят до неприличия часто ― его судьба закончится в тёмном углу кладовки. И это в лучшем случае. Следующего её дня рождения он точно уже не переживёт. На этой мысли что-то начинало в нём позвякивать эхом, как в морской раковине, закрученной в сторону рефлексии. Бокал помнил столько вкусов и ароматов, что будь он настоящим рассказчиком, никто бы и не поверил. Но никто ни о чём не спрашивал у стеклянного бокала. Хрустальная вазочка для фруктов, любимица и фаворитка, не раз подшучивала над его поблекшим основанием, покрытым слоем пыли. А о поцарапанной чаше рассказывали анекдоты тонкостенные, так называемые бокалы Риделя. Ох, какие они насмешники эти аристократы. На самом деле, на чаше старого бокала и не было никаких царапин. Но разве тут докажешь доброе имя, если никто не протирает тебя после горячей ванны сухой тряпочкой? Час настал. Собралось много гостей. Как минимум два подарка, в обмотанных разноцветной фольгой коробках, были посудой. Бокал это чувствовал каждой стеклянной клеточкой. Всё в нём дрожало от напряжения. Так и есть. Вот уже новые и обрамлённые замысловатым рисунком сосуды для разнообразного пития выставляют на стол. Из серванта все спешат знакомиться и выстраиваются на той же скатерти шеренгами. Все, кроме него и ещё одной стальной рюмки. Ею не пользовались даже на его памяти. Она была, скорее всего, мумией. Осталось дожидаться конца вечера. Тогда заметят, что места в серванте не хватает, и выставят его для начала на подоконник, а утром огласят безжалостный приговор. К концу праздника, когда и старый бокал немного устал огорчаться и начал отзываться в тон шумному застолью, последние часы радости как никак, прибыл ещё один гость. В дверь позвонили. Лицо хозяйки заметно переменилось. В выражениях её лица бокал разбирался не хуже креплёных вин. Сколько раз она подносила его к своим губам, и он заглядывал на глубину карих глаз, отражая в терпком вине окружающий свет. Хозяйку как будто что-то кольнуло в самое сердце. Её носик вздёрнулся вверх, она потянулась к фруктовой вазе и взяла одну виноградинку. А минуту погодя, видимо дверь открыл кто-то из гостей, в комнате появился некто в строгом костюме и мягкого шоколадного цвета рубашке. Незнакомец? Нет. Что-то вполне узнаваемое было в этих то ли заранее извиняющихся, то ли положенных в саркастическую складку губах. Вообще, губы это главное, считал старый бокал. Не было бы губ и ничего на свете не было бы. Ни бокалов, ни вина, ни любви. Наверное, шоколадная рубашка была именно тем, что связывало трилистник мироздания в одно целое. И расцвёл сакральный букетик в сердце хозяйки. И это были губы, выпившие из когда-то молодого бокала первый глоток вина. Именно этот товарищ подарил хозяйке набор некогда дефицитной посуды. О, что это были за времена! Какой успех! Какое внимание! Пусть я и простое стекло, думал про себя старый бокал, но у меня есть прошлое, которым можно гордиться. Дальнейшее преобразилось для этих двоих. Они танцевали. Они говорили. Вернее, говорил он. Хозяйка лежала рукой на его плече и слушала, а может, и не всегда успевала следить за его болтовнёй, переключаясь на что-то своё. Вначале недоверчиво, даже как будто холодно. А потом… Потом гости ушли. Остались двое. Он усадил её в кресло и сказал: «Жди». Через минуту снова появился в гостиной. ― О, только не это! ― звякнул старый бокал. В рукавах у кондитерской рубашки была бутылка вина. Но в ужас приводила глубокая коробка с новенькими фужерами невероятной хрустальной красоты. ― Это конец. А что я ещё ожидал от такого вечера? ― риторически вопрошал старый бокал. ― Какая прелесть! ― воскликнула хозяйка. ― Я знаю твою слабость к хорошей посуде, ― сказал мужчина. ― К сожалению, ты знаешь обо всех моих слабостях, ― она аккуратно, придерживая одними лакированными коготками, подняла из углубления одно за другим сокровище. Подняла каждый фужер по очереди на уровень глаз и полюбовалась россыпью изумрудных звёздочек в их распахнутых для самых тонких ароматов чашах. ― Наполним их? ― предложил мужчина. ― Он поспешил откупорить бутылку. ― Вино тоже мне знакомо. ― Да, это то самое вино. Мне, кажется, я просто помню не твои слабости, а наши совместные радости. ― Наверное, это одно и тоже. ― Вот теперь её улыбка была точно такой, как много лет назад. ― Но подожди! Девушка быстро подошло к серванту, так что старый бокал и не сразу сообразил в чём дело, и взяла его за пыльную ножку. ― Остался только один. ― Девушка отдёрнула руку и посмотрела на свои подушечки пальцев. ― Сейчас я его сполосну. ― Неужели это тот самый бокал? ― Мужчина уже не улыбался своей многозначительной улыбкой, а простодушно смеялся. ― Конечно. Самый стойкий из нас двоих. ― Мы вдвоём будем пить из одного бокала? И она ответила… ― Да. На утро бокал стоял на подоконнике. В общем, он пока не знал, как ему стоять: печалясь или улыбаясь. Вчера всё так закружилось, смешалось, что все решения или приходили сами собой, или были отложены до следующего раза. Девушка полулежала на диване в шоколадной рубашке. Он наконец-то оделся до полосатых трусов. Солнце светило прямо в окно и играло в оставшихся каплях вина. ― Какой странный бокал, ― сказал мужчина, ― казалось бы, стекляшка, а свет из него льётся прямо в душу. ― Ты стал сентиментальней, ― сказала девушка. ― Сейчас ты уйдёшь, и я отправлю его в кладовку, поскольку места в серванте для него всё равно не осталось. ― А если я не уйду, ты сохранишь ему жизнь? Девушка резко перевернулась в сторону мужчины… ― Возможно. Мужчина встал, подошёл к окну и взял бокал двумя пальцами под чашу. Опрокинул его к губам и поиграл на них каплей оставшегося вина. ― Всегда должна быть посторонняя причина для кардинальских решений. Можно сказать, последняя капля. Этот бокал дорог мне как память. И я не хочу этой памятью оказаться в твоей кладовке. Нет, ― остановил сам себя мужчина, ― я говорю какие-то глупости. Я просто люблю тебя. Он поставил бокал на место. На подоконник. В бокале продолжал играть следующий день, смешиваясь с терпким ароматом прошедшего. В конце концов, неважно как складываются отношения. Пока в вас играет солнце, вы нужны для чего-то большего. Именно это делает вас немного счастливым и абсолютно сумасшедшим. |
| Категория: Ассоциативная логика хаоса | Просмотров: 526 | автор: Сергей Каревский |
Поблагодарите наш проект за то, что он есть!
Не стесняйтесь!
Не стесняйтесь!
