Откуда у моих знакомых новые книги?
Чистые, не запятнанные жирными пальцами…
когда ковыряешь живым коготком в межстрочном беззубье?
Вероятно, пишут на чистых листах
симпатическими чернилами.

От таких книг пахнет типографской краской и сладким клеем.
От моих — затхлым подвалом, сочной мужской гнилью,
оставленной между страниц в качестве закладной…
гербарием духа.

В одной из оных, читаемых прямо сейчас в сонном сортире
(важное обстоятельство для понимания текста),
я нашёл засушенную обёртку от презерватива,
и вспомнилось: «жизнь удалась».

Откуда знакомые поимели столько книг
с именем собственным на красивой обложке?
Я взглянул поверх полей, на которых
только что записывал это стихотворенье: Сартр,
«Изменение представлений влюблённых кенгуру
о расе кроликов, устойчивых к миксоматозу».

Я, Сартр и никакого будущего.
Сопли утри. Бесконечность внутри.
Сопли внутри. Бесконечность утри.
Сели, выпили, разошлись по домам.
Или вот — Я и Сартр в сонном сортире…
Могло ли быть что-нибудь лучше?
Никто не посмеет об этом мечтать
с именем собственным на красивой обложке.