— Кто-нибудь предложит мне сигарету? — обращаясь в общие сумерки, спросила девушка, у которой были засучены рукава.

— Достань из заднего кармана, — сказал пожилой мужчина, возможно, что и отец, приставая слегка на стуле. А потом чихнул.

— Неудивительно, что ты простужен. Целый день сидишь на сквозняке, — голосом въедливой жены произнесла женщина немного старше.

— Доставай сразу две, — сказал приставший на стуле мужчина.

— У меня руки грязные. — ответила с засученными рукавами.

— Ничего, возьми салфетку.

— Салфетки в шкафу, за ними идти надо.

— Тогда играем до победного, а потом идём все вместе курить. — И тут он чихнул.

— Я не курю, — произнёс минуты через две четвёртый партнёр.

Креветок на дне кастрюли осталось ровно две штуки. Ровно потому, что бывает, остаётся только голова или наоборот туловище. Тогда сказать, сколько именно креветок осталось не представляется возможным. Приходится делить. А тут ровно две штуки. Правда, одна совсем маленькая. Её и разглядывал приставший на стуле мужчина. Никто бы кроме него не смог так хорошо разглядеть дно кастрюли. Он даже чуть подался ещё вперёд, дабы охватит взглядом все окрестности, заглянуть за последний оплот ближайшей к нему точки сферы. Однако по стенкам висели только ржавые усики.

— У кого чистые руки, закурить бы?

— Чистые руки только у полицейских, — сказал в задумчивости четвёртый партнёр.

— И тут кто-то чихнул.

— Какая связь между руками и полицейскими?

— Чисто ассоциативная.

— Наручники — ласково произнесла девушка, засучивая рукава, обнажая острые, прозрачные наготой даже в семерках локти.

— Причём здесь наручники?

Девушка наклонилась над кастрюлей, извергающей аромат лимончика, лаврового листа, море продукта и аппетита на грани эротического вожделения.

— Сама не знаю. Просто пришло в голову, — и тут же чихнула.