29 января |
Последние годы с трудом назначаю время для чтения. А в назначенный час не прихожу на свидание. То, что из прочитанного ранее обратилось в бесконечный задушевный роман не удивительно — так происходит с каждым доверчивым читателем. Но я перешёл все границы дозволенного. Я даже помню случай, момент, патологическое «вдруг, когда открылись знаки, стал различать подсказки, во всякой прозе находить собственные черновики. Но рассказ об этом откладываю в долгий ящик, как какой-нибудь заправский интеллектуал первое причастие, считая себя недостаточно подготовленным (мягко сказано, почти шёпотом). «До меня все поэты предтечи», — так кажется у Пастернака. От такого чтения иной раз делается и не по себе. Внутренний роман требует обратиться в него без остатка, в точку изложения, самому стать героем, вывернуться наизнанку. Я ещё сопротивляюсь, кажется. Но любая, случайно открытая страница давно в курсе моих дел.
«Ходили сегодня по улицам, — тепло, мягкая метель, сумерки, — среди прочего думал о том, как можно было бы начать «роман» автобиографического плана. О том, что можно утром не зажигать свет, не смотреть на часы (будильник бездействует, в продаже давно нет батареек), потому что ровно в семь, спускаясь с пятого этажа, возбуждённо тявкает собака, а в семь часов пять минут выходит на площадку соседка, и что-то весело щебечет её маленькая девочка: они спешат в детский сад. Вот и подъём… Повествование должно быть очень подробным, особенно в области быта — домашнего, служебного, уличного, прочего; все детали этого рода не стоит драматизировать — чем обыденнее, спокойнее, тем лучше; это привычное; если кому-то покажется дичью, абсурдом, то это не наше дело — не героя, не автора». Игорь Дедков, литературовед, критик, публицист и культуролог (1934 — 1994). Дневник, 25 ноября, 1983 г.
|
| Категория: контекст | Просмотров: 511 | автор: Сергей Каревский |
Поблагодарите наш проект за то, что он есть!
Не стесняйтесь!
Не стесняйтесь!
