Спасибо за дружеское внимание, за письмо. С негодованием отметаю, как говорится, разговоры о твоей недолговечности и всем сердцем желаю тебе жить до старости, не старея.

В Сочи я, пожалуй, не приеду. А вот в Москве увидимся всенепременно1! В конце этого месяца я тоже махну туда на неделю-другую и тогда и повидаемся, и поговорим, и «Рожденные бурей» там же прочту. А сейчас не могу приехать.

За этот месяц надо поработать до горького пота. Если не закончу «Тихий Дон», — брехуном прослыву на весь белый свет, а перспектива эта мне не улыбается. Ездил в Москву, слезно просил освободить меня от поездки на антивоенный конгресс, ЦК надо мною сжалился, и вот я снова за столом, допоздна «перекрываю нормы», а наутро прочитаю и за голову хватаюсь... Сии писательские чувства тебе самому известны, а потому и расписывать их нечего.

Наши все тебе и твоим близким кланяются, я обнимаю тебя и крепко жму руку.
Твой М. Шолохов.
2.X.36 г.
Вешенская».