Утром будит меня острыми локотками, пробирается между мной и стенкой. Обхватывает шею. Шёпотом забирает внимание: «Я тебя очень люблю». Прижимается вся. Чувствую, как в ней бьётся сердечко от макушки до пяточек. Обвивается вокруг змейкой, такая гибкая, и я бы даже сказал эластичная девочка шести лет, десять дней и, пока не вижу будильника, не скажу сколько часов и минут отроду, всего 20 килограмм живого веса. Всего — это не значит мало. Всего — это ранний рассвет с бессонными глазами, когда у девочки кашель. Это вечные прыгалки, скакалки, беготня и кавардак до 12 ночи. Это маленькие разговоры на вечные темы. «Папа, мы с Богом друзья?» «Сегодня уже завтра?» «Нам сказали в детском саду, что Кока-Коллой прочищают трубы. Купишь мне Колу?». В конце концов, от этого всего бесконечно хорошо: «Папа, я тебя люблю». Обнимаю, прижимаю сильнее. «Спи… и не дёргайся. Прекрати ёрзать по мне. Мне скоро вставать на работу».

Жаль, что от настоящей жизни литературному произведению достаются только приметы. А то бы я приволок всего, и вы смогли бы на собственном опыте убедиться как тяжёл утренний подгузник, что пахнет, кстати сказать, не какашками, а чем-то очень сладким и родным — причудами того воспитания, которое ребёнок достаёт из вас ежедневно. …застиранные, выцветшие пелёнки и гору игрушек, каждая из которых одушевлена десятком неповторимых историй. Для чего тогда нужна была бы литература? Интересный вопрос.

Но зато от текста в жизнь настоящую по наследству переходят слова. А эти составленные в ряд буковки та же реальность, только ещё не развернувшаяся всеми измерениями (какими — расскажу как-нибудь после), но уже способные поменять жизнь, если только знаешь, как с этим алфавитом обращаться.

Каждый день в характере Насти узнаётся что-то новое. Поначалу вроде как мерещится, заталино предчувствием, а затем, и всегда неожиданно, проявляется в характере, движениях, мыслях. Всё это ещё и ещё раз усложняется, истончается, уточняется, пока не найдёт компромисса в целом, не станет ещё одним штрихом к образу одной (и не более!) личности. Если бы я увлекался психологией, то вся она так или иначе сосредоточена в отношениях родителей и их маленьких детей. Ни с одним другим словом не связано у меня столько перемен, как с именем — Настя, Настенька, Настёныш.

 

читаем далее >>>